Мой драгдилер уехал в Канаду —
в голубую замо́рскую да́ль.
Ничего́ уже бо́льше не на́до.
Ничего́ уже бо́льше не жа́ль. Я брожу́ на райо́не тоскли́во
ме́жду се́рых асфа́льтовых тро́п.
Пузыри́тся в «Пятёрочке» пи́во.
Продаётся в апте́ке сиро́п. Горожа́не шата́ются ря́дом.
Ли́стья са́львии в чьём-то окне́.
Я ловлю́ обостри́вшимся взгля́дом
то, что зна́ть не хоте́лось бы мне. На витри́не таба́чной пала́тки
разверну́лись калья́ны пестро́.
Вот уку́ренный и́щет закла́дки
под ора́нжевым ре́льсом метро́. За стекло́м Митцуби́си Монтье́ро,
припарко́ванной ме́жду поло́с,
три мента́ конфиско́ванной ге́рой
полиру́ют неда́вний коко́с. Крокоди́льщик в расчёсанных ве́нах
сла́дко спит в перехо́де у ног.
Выпускни́цы пласто́м Баклофе́на
запива́ют после́дний звоно́к. За ларька́ми невзра́чный хану́рик
(по оде́жде — возмо́жно дека́н)
вылива́ет брынца́ловский фу́рик
в двухлитро́вый оча́ковский кан. Два таджи́ка с асфа́льта смыва́ют
чей-то но́мер с поме́ткою «микс»,
изумру́дные ка́пли насва́я
с губ восто́чных срыва́ются вниз. Расцвета́ет у ка́ждой тропи́нки
грунтову́ха ажу́рным листо́м.
Под нога́ми хрустя́т инсули́нки.
Бутира́тчик блюёт за кусто́м. Прошлого́дним листко́м занаве́сясь,
от тропи́ческих джу́нглей вдали́,
колпачки́ Псилоци́бы Кубе́нсис
беззасте́нчиво прут из земли́. У Макда́чной с беспла́тным вайфа́ем
пря́мо в ка́меру вы́ставив лоб,
парано́ик в сети́ покупа́ет
ингиби́торы МА́О, и ДОБ. На испу́ганной мо́рдочке го́ре,
безуте́шен затра́вленный взгля́д:
са́йтик РА́МПа не гру́зится в То́ре,
не конне́ктится к То́ру Айпа́д... Фенами́нщик — поджа́рый суту́лый —
на мопе́де лети́т в облака́,
непреры́вно жую́щие ску́лы
зажима́я ремнём шлемака́. На лото́чке с припра́вами ю́га
на глаза́х у прохо́жих у всех
пятикла́ссник с обо́ссанным дру́гом
закупа́ет муска́тный оре́х... Мой драгди́лер уе́хал в Кана́ду.
Быдлоко́дером. На ПМЖ.
Ничего́ уже бо́льше не на́до.
Ничего́ не согре́ет уже́. Как посмо́тришь нале́во, напра́во,
но без ро́зовых пре́жних очко́в:
Бог ты мой, ско́лько в ми́ре отра́вы!
Ско́лько в ми́ре ужа́сных торчко́в! Как гляде́ть в эти хму́рые ли́ца?
На обдо́лбанных э́тих люде́й?
Волшебства́ не оста́лось в столи́це.
И хоро́шего Эм-ди-эм-э́й. | 